Ольга Дмитриева

( Collapse )

( Collapse )

( Collapse )

Ученые выяснили, какую группу крови больше всего предпочитают клещи. 

Чешские учёные выяснили, что клещи предпочитают кровь II группы (А). Исследование показало, что она является «самой вкусной» для клещей, переносящих болезнь Лайма. В то время как кровь III группы (В) привлекает их меньше всего.

-Тогда они действительно дебилы! — мрачно изрекла Имельда.

-А Вы гляньте на него, — проворковала Элен. — Смотрите, какой он — теплый, светится. Неужели не хочется посмотреть, что там внутри?

-А ведь и правда, хочется! — с детской бесхитростностью призналась Имельда.

-Распилите, будет вот что, — Элен подала телефон девушке. Остальные работницы подошли поближе. Некоторые адмиралы тоже проявили любопытство. Увидев, что делает кристалл с теми, кто оказался легкомыслен и глуп, Эмми истошно завизжала, кто-то из девчонок отскочил в сторону. Побледневшая Имельда хранила олимпийское спокойствие, только глаза расширились от ужаса.

-Во дает! А потом что? — полюбопытствовала самая младшая работница.

-А потом дезактивацию проводить приходится. 

-Это делают люди!? А они в курсе, что с ними будет потом? — спросил кто-то из военных.

-Нет, автоматика. Люди приходят потом, чтобы вынести тела. Они уже безопасны.

-Разве что-то способно нейтрализовать радий?

-Да, селенит. Он открыт на Лее, за него тоже шла война. Он усиливает мощность радия в кристалле, он же нейтрализует радий на поверхности. Как — я не знаю, но он делает это. Кстати, радиоактивен сам по себе, да еще и ядовит, к тому же. Если немного порошка попадет на кожу...Лучше жертву пристрелить, и побыстрее.

-Вы уверены, что люди действительно в безопасности?

— Полностью. Я -то жива, с другими почему что-то должно случиться?

- У Вас нечувствительность к радиации, сами сказали!

— Ну не к такой же! Просто дольше продержусь, всего лишь.

— А как Вы узнали про эту нечувствительность?

— Опытным путем, так сказать. Подверглась воздействию.

- На кристаллах?

-Нет, там у нас безопасно. В лаборатории на «Пристанище». Это что-то вроде прежней Тортуги. Искали производство «Лунного света», а нарвались на психа с пробиркой. Он ее под ноги кинул, нам и себе. Из пятерых в живых осталась одна я. Взяла образцы, активировала систему ликвидации и ушла. К своим вернулась с красивым таким загаром, это при том, что загар меня не берет, да и лаборатория — не пляж. Думали, что все, мне конец, так нет — выжила, через две недели уже летела на Уганди.

-И никаких последствий, кроме загара, не было? — живо поинтересовался доктор Альцгеймер.

-Да как же не было, было! Около недели нечто похожее на кишечный грипп, а по крови — тяжелая лучевая болезнь. А потом все прошло, внезапно. Правда, на мне испытали препарат какой-то, названия мне не сказали. А до этого был «Лунный свет».

-Вы употребляли «Лунный свет»!? — с ужасом воскликнул Кесслер.

— А Вы в курсе, что это?

-Еще бы, он много бед наделал на Одине. Страшная вещь, люди превращаются в зверей. Одному парню досталась пара десятков пуль, но он все равно пытался драться. Нож у него был.

— Я видела «живой факел», который прицельно палил из калаша. 

— Зачем же Вы пробовали подобную дрянь?

— Так я ж не по своей воле. Мне его вкололи, похоже, те, кто это сделал, никогда не видели его действия. Я очнулась посреди какой-то площади, со следами наручников на руках. Как мне после рассказали, я порвала цепь и разжала сами браслеты одной рукой. А потом сломала железо с легкостью, будто это были тонкие спички. Об участи людей, я думаю, все догадались.

-Зачем его колят? Чтобы убивать?

-Нет, им обещают, что они станут, как боги. Кто читал про стражей, древняя книга, там Хейвен упоминается, не наш, придуманный, вот там был такой наркотик. Разработчики не соврали, именно такое ощущение и возникает. Что ты всесилен. Стоишь на вершине мира и можешь все. Это непередаваемое чувство. Я понимаю, за что они готовы платить. Зато после...Отходняк просто жуткий — лежишь без сил, даже двинуться не можешь. Вот пожар будет, не сдвинешься с места, тело не слушается. На него подсаживаются с первой дозы, кто покрепче — со второй. Когда «Лунный свет» появился на Лее, мы стали искать лабораторию, в которой его производят. Нашли. И тут этот псих...

Пленников не стеснялись. Разговоры слышат — ну и пусть, они все равно обречены.

— Вот тогда я и узнала про нечувствительность к радиации. У нас в семье есть, еще у Лопесов и Гонсалесов, тех, у которых кузины с дикими именами — Дульсинея и Гвиневера. И они оказались нам родней, очень дальней, правда. Они и сказали, что рождаются такие раз в сто лет примерно. Может, и чаще, не все же под радиацию попадали. Ладно, все это — лирика, и в прошлом. Арман, нары готовы?

— Все готово! Барак ждет постояльцев!

- Отлично! Охрану пока здесь не ставим, я дверь запру. Шестеро на объекте до вечера, потом сменим. Этих, — Элен показала на пленников, — будет сопровождать конвой, трое, в защите, с оружием. Мочить за любой дерг. 

— Так что, ребятки, ходим тихо, глазки в пол, резких движений не делаем, говорим только по разрешению, — обратилась Элен к обреченным. — Вы теперь — никто и звать вас никак, запомните это! Вас нет, вы в бегах, лишены всего, что имели. И никто не станет вас искать. И никто не захочет признаться в родстве с вами. Прощевайте, панове, в этой жизни и не встретимся больше! — Элен издевательски поклонилась, низко, как какому-нибудь Ивану Грозному, развернулась и пошла к выходу. За ней потянулись и остальные.

Если аристократы еще надеялись, что все происходящее — чей-то жестокий розыгрыш, то лязг замка лишил их этой надежды. За дверью послышались крики, кто-то отчаянно заколотил по железу. Элен со всей силы долбанула ногой по двери.

-Вы сдохнете, скоро вы все сдохнете! — громко осведомила она всех и рассмеялась, жутко, нечеловечески. Потом улыбнулась, сделала двери реверанс и пошла прочь по коридору.

— Сколько Вы планируете держать их здесь? — осведомился император, когда «комитет» оказался на улице.

- Всю их оставшуюся жизнь! — ответила Элен.

— Княжна, их нужно судить и потом...

-  Они уже осуждены, и приговор приведен в исполнение.  

— Да, но император...

— Поручил мне командование операцией, разве не так? — Элен пристально взглянула в глаза правителя.

— Так, — вынужден был признаться тот.

— Ну, значит, с ними будет то, что хочу я, а не то, что хочет император! Так, дамы! — обратилась Элен к работницам, — раз министры засели во дворце, собираетесь в кризисном центре. Кто не знает, что это и где — вот визитка.  Имельда — за старшую. Предупреждаю сразу....Хотя...Отцы ваши где?

-Мой умер, силикоз, — ответила Эмми.

-Мои в цехе сгорели, оба, на Хайнессене это было, — пояснила Имельда.

-Мой тоже умер, шахтер, чахотка.

-А мой нас бросил, я не знаю, где он.

-Спился. Где он, не знаю.

-Пьет. Мать его зачем-то дома держит, хотя без него было бы проще.

-А нашего убили на войне.

-Нашего тоже.

-Свалил к любовнице.

-Жив, работает. Но нас пятнадцать ртов, на всех одному не заработать.

— А наш ни живой, ни мертвый.

— Это как? — не поняла Элен. — В коме, что ли?

— Да не, хотя лучше бы в коме. Что-то с кожей, она трескается, и раны плохо заживают. На него какая-то дрянь попала, на «химозе», авария там была. Двое сразу насмерть, а он — выжил, но...Они рядом стояли, когда эта дрянь выплеснулась.

-Так, ясно. Можно попробовать в Соленое озеро, у Микеле-мусорщика токсическая экзема прошла, кстати, тоже дрянью какой-то облился. Хайнессен, тот самый комбинат.

-На который штурмовик?

-Да, он. У нас многие — дети тех, кто остался в цехах. Мою тетку из цеха вытолкали, она в швейке работала.

-Так там химическое производство или швейное? — осведомился адмирал Миттермайер.

-Там все. Здоровенный заводище, больше полусотни тысяч народу. Они ухитрились запихать туда кучу всего, и производство одежды, в основном военной, от производства ткани до пошива. Красильный цех, точнее, несколько цехов. Говорят, они там ракетное топливо делали, Микеле им и облился. Ну, понятно, что рабочим не нужно было знать, что они реально производят, говорили, основа для пластмассы. Которая идет на изготовление чего-то там важного в кораблях. Ага! Щас! Здание старое, в некоторых местах деревянные перекрытия. Красильню же проще внизу сделать, так? А она на втором этаже, на первом, как раз под ней — швейка с кучей народа, рядом со швейкой — ткацкий цех. Полилось все дерьмо на них, а они из-за шума станков нифига не слышат, очухались, когда огонь с потолка потек. Рванули к выходу, а он узкий. Выбравшиеся из этого ада бежали прочь, а им навстречу — вторая смена. В швейке дела не лучше были, там машинки тоже шумные. И все так же, толпой, бросились из цеха. В узкий проход. Запасной выход заперт давно и прочно. Кто-то летел, расталкивая кого мог. Кто-то лез обратно, спасать людей. Тетку спасла Леони, сестра Фиделя, кстати. Она на улице курила, когда штурмовик грохнулся. Могла бы и свалить по-тихому, но девчонка была смелая. Говорили, она многих вывела, тетка моя столбом в цехе встала со страху, помнит только, что какая-то брюнетка в красном платье ее тащила к выходу и пихнула в дверь. Сама Леони не успела выйти, на нее крыша рухнула. Братья по кольцу опознали. Хозяина, главного инженера и ответственного за безопасность сожгли заживо они же, которые Родригесы. Камешки их жен и любовниц забрали себе. Куда баб дели, все поняли?

-Они их что, убили? — ужаснулась Имельда.

-Нет, блин, покормили и отпустили! Хотели на Сахару отвезти, продать там, но больно визгливые потаскушки оказались. Самые красивые украшения достались Леони, остальные — девчонкам из местного борделя.

-А эти Родригесы, они кто, бандиты? — тихо спросила Эмми.

-Наемники. Диего — пират бывший, — Элен со значением взглянула на императора. — На Лее увидите, он президентом сейчас там, — небрежно бросила Элен.

-Эй, я тоже туда хочу! — самая младшая работница выступила вперед. — Мне все равно работу искать, можно мне тоже поехать? Я же не виновата, что почти здорова.

-Сколько лет?

-Пятнадцать.

-Имя?

-Розамунда.

-Семья отпустит?

- А то! Тетка только рада будет, что избавится от лишнего рта. У нее своих десяток, а тут еще и я.

— Где родители?

— Не знаю.  Меня маленькой дома нашли, одну. Никого рядом не было. 

— Тетку предупреди, забери документы, если есть, и идешь на сборный пункт, в кризисный центр. Визитка у Имельды, Имельда — вот. Блин, чуть не забыла — вещи брать только из натуральных тканей. У кого нет — ищите простыни. Простые, найдете с клеймом больницы или чего похожего — самое то. На Лее любая ткань с химией превращается в целлофан. Кто не найдет простыни, ищите упаковочную ткань, мешки из-под картошки. Там ходят вот так, — Элен показала кадры на телефоне.

-Ой, какие оборванцы! «Кольт-кобра», он на «Кольте-кобра»! Гляньте, «Мерс»! В чем это она!? А разве так коротко можно? Какой красавчик, смотрите! Еще один! А там весело, я погляжу! Девчонки, поехали, нам терять нечего, хоть поживем как люди!

— И еще. С зависимостью, любой — не приезжать. Ни терпеть, ни лечить таких никто не будет. Пьяным попался на улице первый раз — предупреждение. Второй — пуля в башку. Если чьи-то маменьки не могут без своих пьющих мужей — маменьки остаются здесь вместе с ними. А их дочери делают выбор — либо их жизнь, либо своя. Кому дороже своя — добро пожаловать на Лею. Там никто никогда ни с кем не возится. Хочешь жить — живи. Не хочешь — проваливай или сдохни. Тунеядцы там ни к чему. Работают все, кто может работать. Кто не может, получают помощь. Правда, сначала выясняют, как утрачена трудоспособность. Если пьянка или что-то подобное — пошел вон. Все все поняли? — девчонки кивнули.

-Сбор послезавтра утром. В 10 часов. За вами пришлют «Серебряную Арвен». Цвет ее похож на селенит. Вот он, кстати, — Элен вытянула руку с кольцом. Эмми тут же с визгом шарахнулась в сторону, по пути толкнув Имельду с такой силой, что девушка крупнее Эми раза в два отлетела пушинкой и шлепнулась на асфальт. Адмирал Миттермайер отступил на шаг, император, наоборот, попытался подойти поближе, но между ним и Элен ненавязчиво оказался советник. Его величество старался обойти советника и посмотреть кольцо, но советник синхронно перемещался, мешая правителю погубить себя. Со стороны их движение выглядело как греческий танец.

-Вы чего распрыгались, как козы? — удивилась Розамунда. — Кольцо же на ней, а она живая, и кожа не лезет.

-Так у нее нечув.., нечув.., — пыталась сказать Эмми.

-Ну так у нас-то ее нет, а кольцо она не сейчас надела, — резонно возразила Розамунда. — И с нами ничего не случилось.

Его величество быстро обошел советника, приблизился к Элен и схватил ее за руку с кольцом. Княжна свободной рукой машинально почти заехала правителю в глаз, но успела остановиться.

-А ты сообразительная, — обратилась Элен к Розамунде. — Учиться пойдешь.

-А на что я жить буду? Меня содержать некому.

-Пенсию получишь по потере кормильцев. И — ты мелкая, одна жить не можешь. У кого там отец работает?

-У меня, — вперед вышла статная темноволосая девушка.

-Имя?

-Консуэло МакДуглас!

-Как!? Консуэло!? Мама тоже читать любит?

-Любила. Умерла пять лет назад — чахотка.

-Опять чахотка! Да у вас тут что, эпидемия, что ли? Или вы все в трущобах живете?

-Прядильная фабрика у нас тут. Хлопок.

-С Луизианы, никак?

-Оттуда, откуда же еще.

-Хлопок с Луизианы токсичен зело. Его поливают эджент оранджем, дефолиант такой. При необходимости легко и непринужденно превращается в это самое вещество. И можете поливать им врагов, сколько угодно. Зато хлопок растет шикарный. Коробочки  — во! — Элен показала величину коробочек. — Беленький, нежный, чистенький, что твое облачко. Только работать с этим облачком можно лишь в защите. Которую рабочим не выдавали, так ведь? — обратилась Элен к Консуэло.

-Так, — мрачно проговорила Консуэло. — Там не только мама, многие...А куда деваться-то, деньги нужны. Нас ведь много, двоюродные еще, мы их к себе взяли, когда их родители...Ну не в приют же их, или оставить. На улице-то не жизнь.

-Сколько?

-Пятеро. И все мелкие.
-Родители где? — Консуэло медлила с ответом. Видно было, что девушка боится — и ответить на вопрос, и не ответить. С одной стороны она опасалась мести тех, кто много сильнее ее семьи, с другой — расправы со стороны этой странной княжны-рэкетира, которая, как уже убедилась Консуэло, в методах не стеснялась и, судя по всему, властью обладала немалой. Наконец, девушка решилась.

-Убили их. Хижина у них соломенная была, так что двух факелов вполне хватило. Тетя успела детей вытолкать, а Мэй мелкого сунула. Они потом до нас добрались, Мэй все рассказала, ей пять тогда было, но она все хорошо запомнила.

-Пять? А остальным тогда сколько? 

-Ронни три, Барбаре — шесть, Свену — четыре. Мелкому — пара месяцев. Мэй и Ронни — тетины, Барбара и Свен — дядины, мелкий — общий.

-Псы войны?

-Нет, хозяин поругался с кем-то, война была, он выиграл. Врага своего в подвал посадил, без еды и воды, а тетя жалостливая, она ему еду давала. Мэй маленькая, она ходила часто. Узнали, ну и...Мы тогда быстро собрались и сюда.

— Откуда сюда?

- С Луизианы. 

-Эх, зря твоя жалостливая тетя семью сгубила. За наркоту они дрались. Ходили слухи, что держит на Луизиане свою лабораторию сам Эскобар. А помогает ему в сбыте аристократ имперский, богатый, как князь тьмы, и такой же злобный. Кто это, я не знаю. Не Рагнар точно, он наркотой не занимался никогда. Масть там держали Вольфенберги, те самые, родня Рупертова. Ну, помните мальчонку, да?

-Помним! — с угрозой в голосе произнес правитель. — И то, что с ним случилось, тоже.

— Да неужто ж жалко красавчика? Ну, Вы б мне сказали, я б с ним поаккуратнее. Ну я же не знала, что он такой нежный! Мне сказали, он злодей. А, знаете, что про Вольфенбергов говорят, что в их жилах течет черная кровь трансильванских князей? Не верьте, не течет. Это у Сандомиров течет. Катаржина Сандомир — по матери Батори. А ее второе имя — Эржебет! Вот так! Ах, как мы с ними воевали, какая жизнь была, а ваш Лоэнграмм всю малину нам испортил!

-И чем же испортил?

— Да ну его, скучный он. Фавориток не заводит, двора нет, интриг нет. Скукота! Наши красотки за Гольденбаумов дрались, а тут...

-Княжна, Вам мало «Армии Свободы»? 

-А это банда? — неожиданно встряла в разговор Розамунда.

-Нет, регулярная армия Леи.

-А Вы к той Лее каким боком? Вы ж имперка, княжна же.

-Живу я там. А здесь так, в гостях. Порядки понавожу и домой поеду.

-Скорее бы, а то пребывание в гостях затянулось, — пробормотал Биттенфельд  себе под нос, но его услышали.

— Да уеду я, уеду! А хотите, махнем не глядя — Вас с гвардейцами Вашими на парочку наших ракет? Они возвращаться умеют, гарантированно, а вот Вам гарантии не будет. 

Адмирал побледнел, посмотрел по сторонам, будто ища защиты, потом тряхнул рыжей шевелюрой.

-Император наш Вашему нас не отдаст!

-А это как просить будут. И кто. Диего вот приедет, побазарит наедине, и получит то, что ему надо. Родригесам еще никто не отказал. Ну, кроме меня, разумеется.

-И в чем же Вы им отказали?

-Не им, а ему. В супружеском долге.

-Чего!? — забыв даже те немногие хорошие манеры, которые знал, адмирал уставился на Элен.

— В супружеском долге, — вежливо повторила Элен. 

— Кому, бандиту этому? 

—Этот не бандит, этот пират. Брату его. Женой я ему была, говорила же. А этому я только невеста, стараниями императора вашего. Это он косяки своих слишком тупых или слишком много о себе возомнивших подчиненных мной прикрыл.

-Пираты — морские бандиты! — не смог промолчать обстоятельный Ураганный Волк. — Так что Диего Родригес — бандит.

— Да нехай буде бандит, ежели вам легче от этого.

— Никто Вами ничего не прикрывал! Вам предложили уладить дело, Вы сами отказались.

— Ага, отказалась! Было бы от чего отказываться. Попробуйте вырвать у Родригеса его добычу, увидите, что будет. Наши ракеты могут, конечно, вернуться. Как тогда. Но могут и остаться. Ежели им туточки больше понравится, чем тамочки. Так что прикрылся, и не поморщился. Конечно, чего с полукровкой церемониться.

— Княжна, не играйте в игру «я бедная сиротка», пожалуйста. На что Вы способны, Вы показали сейчас очень наглядно. Это Родригеса впору пожалеть, а не Вас. И Вы не полукровка, а чистокровная аристократка.

— Это если Людвиг Свирепый — мой дед. А, если нет, то полукровка. Понятно, что в вашей нафталиновой империи ценят все чистокровное — лошадей, собак, баб. Ежели не повезло с чистой кровью, то все, пиши пропало.

— Княжна, привилегии аристократов давно отменены! И Вы уж определитесь как-нибудь, Вы аристократка или демократка, а то Ваши политические взгляды резко меняются в зависимости от Ваших планов и Вашей выгоды.

— Я — анархистка!

— Да, из тех, кому на закон наплевать. Любой, — опять не удержался рыжий адмирал. — А в Вас самих-то черная кровь не течет?

— Есть малость. Оффенбах-то, Годфруа который, на княжне из Сандомиров женился. Увозом брал. А что имя французское, так маменька его — француженка. Папенька тоже увозом взял. Любят Оффенбахи своих будущих жен из-под венца увозить!  

— Что, по доброму согласию не получается? — съехидничал адмирал Биттенфельд. С Оффенбахами он не слишком ладил, хотя с ними вообще мало кто ладил. Упустить шанс подколоть своих врагов вояка не смог.

— Да кто баб спрашивать будет?! Захотел — взял, захотел — послал. У Оффенбахов так всегда было и есть.

После этих слов на Элен уставились все.

-Так Вы же сами из Оффенбахов, значит, Вас тоже спрашивать не будут? — решил уточнить дотошный рыжий.

-А меня уже не спросили, — с угрозой в голосе произнесла Элен и в упор уставилась на «графа Левенвольде».

-Княжна, Вам предложили все изменить, Вы отказались сами! Сколько еще Вы мне будете напоминать об этом?

- Всю Вашу жизнь! Буду напоминать и смотреть, как Вы мучаетесь угрызениями совести. Очень уж мне нравится смотреть, как люди мучаются, — доверительно призналась княжна. — Особливо порядочные. Непорядочные-то совести не имеют, посему и не мучаются.  А у Вас совесть есть. И мучения от нее есть. И, пока у Вас есть средства содержать Вашу совесть, я буду напоминать Вам об этом и смотреть на Ваши мучения. Вы для меня теперь — неиссякаемый источник удовольствия.

Элен говорила эти ужасные слова так просто, буднично, без всякого пафоса и рисовки, что ей трудно было не поверить. Вот люди и поверили. А как на такое реагировать, не знали. Никто из них с подобным не сталкивался. Плохие поступки и желания скрывали, оправдывали благими целями, но не признавались в них вот так просто.

-Мне незачем мучаться угрызениями совести, я ни в чем перед Вами не виноват! — ответил граф, но как-то не очень уверенно прозвучали его слова.

-Не виноваты!? А кто согласие дал, чьи, так сказать, коллеги накосячили, мои, что ли?!

-И Ваши тоже, Вы теперь в армии империи.

-Да провались пропадом такие коллеги, с ними и врагов не надо, прекрасно сами справятся! Да в банде Крюгера было безопаснее, чем в вашей армии! Кто поперся на Лею, я!? За каким базиликом некие дамочки, которые уже мысленно примерили на себя корону, прислали некие кораблики, не в курсе? Может, надо было позволить ракетам погостить у вас? Тогда некие дамочки увидели бы последствия своих поступков, хотя для таких простые люди — мусор, и совесть их мучать не станет. Вы знаете, о ком я. Кстати, а где она? Не захотела посетить фабрику, которая приносит доход ее семейке, ведь папочка ейный — один из крупнейших акционеров?

 

 

 

Каждый год на несколько недель у нас есть возможность оказаться в Новогодии — стране, где бережно хранятся наши новогодние воспоминания и исполняются самые заветные желания.

Делюсь с вами своей историей путешествия по этой удивительной стране! В конце вас ждёт билет.

Поезд идет через 12 станций. Детские воспоминания, новогодние чудеса, семейные традиции, итоги уходящего года и пожелания в Новом году.

Каким получилось это путешествие, читаем!

( Collapse )